Математика и обстоятельства — Василий Уткин написал, что победа ЦСКА в чемпионате (сезон–2012/2013 — прим. PROСПОРТ) произошла благодаря стечению обстоятельств. Вы с этим согласны? — Наверное, всегда чья-то победа — это в том числе и стечение обстоятельств. Так можно говорить в любом случае: и когда ты выиграл, и когда проиграл. Это универсальная фраза, если ее в широком смысле рассматривать. Но если говорить об обстоятельствах как о случайности, то все статистические показатели говорят о том, что победа закономерна. Мы набрали очков больше, чем когда-либо в чемпионские годы ЦСКА, а еще больше только один раз набрал «Зенит». Мы лидировали с седьмого тура, меньше всех пропустили, больше всех одержали побед. — Какие обстоятельства стали ключевыми? — Мы перестроили игру команды — это стало возможно благодаря приобретению пусть и небольшого количества, но очень важных игроков, которые стали системообразующими. Понятно, летнее межсезонье было очень коротким, и мы понимали, что нас чуть-чуть потрясет. Так и произошло, но у нас многие вещи получались и на сборах, и по ходу сезона. Второе, самое важное: команда несколько перестроилась внутри. Я уже говорил об общекомандной химии, ее очень трудно почувствовать, воспроизвести и сказать, что это такое, но было видно, что футболисты стали по-другому относиться и друг к другу, и к своим функциям на поле. Ну и третье — это наличие группы футболистов, которые — кто-то на протяжении всего сезона, кто-то в течение каких-то отдельных его кусков — были настоящими лидерами и могли делать результат. — Вы весь сезон играли 4-2-3-1 или пытались использовать и другие схемы? — Тактическая расстановка и игровая модель — это две разные вещи. Если у нас опорного играет Вернблум, а не Цауня, то принципиальным образом отличаются действия команды в опорной зоне. Или номинально фланговых игроков у нас играют Дзагоев — Хонда или Тошич — Гонсалес, и действия команды в зависимости от этого перестраиваются. У нас в этом году была достаточно короткая обойма игроков, поэтому говорить о каких-то глобальных перестройках не приходилось, нам просто нужно было интегрировать тех людей, которые только оклемались от травм. — Но когда возникала возможность несколько видоизменить игру, вы отталкивались от соперника? — Мы всегда играем одинаково. Бывает, что кто-то говорит: вот ЦСКА сыграл вторым номером. Ни разу в жизни у нас не было установки, что мы играем вторым номером. Это же игра, там может по-разному сложиться. Мы всегда пытаемся играть на собственных козырях. Когда-то это получается в силу нашего уровня готовности, соперника, хода игры. А иногда не получается, и тогда мы не должны поднимать руки и говорить: ну, у нас сегодня не получилось. Тогда мы начинаем обороняться, терпеть, ждать момента в контратаках, реализации каких-то микроэпизодов — но это не потому, что мы это планировали. Поэтому какие-то матчи мы играли ярко, а во многих нам приходилось терпеть, переламывать, качественно играть в обороне. Что нам удалось — мы провели больше всего сухих матчей в истории ЦСКА. — Еще одно важный шаг — создание связки Вернблума и Эльма. — Мы не новаторы, они успешно играли этой связкой в АЗ. Мы искали новых игроков в опорную зону, и когда сначала поняли, что с Эльмом не получается, вспомнили о втором опорном АЗ, что естественно, учитывая то, что было просмотрено 1000 матчей этой команды. Купить Вернблума было проще, а потом и Эльм выбрал наш клуб. — Они играют так же, как в АЗ? — Точно так же — это невозможно все-таки. Если мы говорим про оборонительные действия, то да. Если про атакующие, то чуть-чуть по-другому, наша команда несколько иначе действует впереди. Например, если у нас есть вариант фланговой атаки, то вперед должен выдвигаться Вернблум, потому что он хорошо играет с прострелов. Если же видно, что сейчас пойдет позиционная атака с большим количеством передач, то здесь уже сильнее Эльм, а Вернблум двигается глубже. Здесь много пришлось потратить времени на то, чтобы они чувствовали по ходу развития атаки, какой из вариантов сейчас будет применен. — Вы рассказывали, что очень много работали над действиями команды в момент, следующий за потерей мяча. Как именно вы это отрабатывали? — Наверное, самое сложное в тренерском ремесле — тренировать переходы, а не отдельно атаку или оборону. Были специальные упражнения, объяснения, что мы делаем в зависимости от того, где теряется мяч и где расположены в этот момент игроки. На кого-то из игроков больше падало нагрузки — мы требовали, чтобы он несся и перекрывал чуть ли не две-три зоны, — а кто-то был должен просто перебежать линию мяча и находиться в определенной зоне. Не потому что разное отношение к игрокам, а потому что кто-то более мобилен и агрессивен, а кто-то менее. — В интервью Юрию Дудю вы назвали такую тройку лучших игроков ЦСКА в этом сезоне: Василий Березуцкий, Акинфеев, Вернблум. Почему вы выбрали именно их? — Наверное, не совсем правильно вот так выделать, но поскольку журналисты всегда просят тройки, лучших… Для меня все лучшие и очень важные, но если говорить, почему я назвал именно этих, то тут капитан команды, проведший 16 матчей на ноль. Вася, я считаю, провел лучший сезон в своей карьере, он был крайне надежен и провел все матчи без замен. Вернблум, кроме того что стал лидером в раздевалке, забил четыре решающих мяча, то есть принес — не единолично, конечно, — 12 очков, кроме того что выполнял свои основные функции. Вагнер, безусловно, был хорош, но он сыграл только 10 матчей, Хонда был хорош, но провел только первую часть сезона, Муса провел яркий сезон, но ему все-таки еще нужно сделать шаг вперед, у Дзаги было две дисквалификации, а Игнашевич всегда настолько ровно играет, что мы к этому привыкли и уже оцениваем такой уровень его игры как должный. Читайте также: Шведская стенка. Понтус Вернблум, который может заплакать Читайте также: FAQ. Является ли Игорь Акинфеев лучшим вратарем России Химия и управление гневом — Благодаря чему изменилась обстановка в команде? — Никто никогда не скажет, за счет чего это происходит, потому что хоть и есть слово «химия», но четкой формулы тут нет, и неизвестно, какие компоненты надо добавить. Я понял, что что-то изменилось, на основании того, как мы перенесли этот тяжелый период — два поражения подряд от «Амкара» и «Зенита». Я видел, как футболисты общались друг с другом, как пережили эти локальные неудачи. Наверное, все по чуть-чуть сказалось: футболисты и почувствовали, что мы стали сильнее, и в конце концов разозлились, и наше долгое общение стало приносить плоды. — Как Вернблум стал лидером команды, не зная русского? — Он говорит по-английски, и его слушают. Дело в том, что, когда человек начинает говорить в раздевалке, он или не совсем адекватен, или он понимает, что его будут слушать. Потому что если будет говорить человек, которого не хотят слушать, то его в лучшем случае пошлют, а в худшем — даже не знаю, что сделают. Вернблум почувствовал, что он лидер, он своей игрой доказал, что может от остальных чего-то требовать. Никто ему не может сказать: ну а ты-то, мол, че сам? Ты что, лучше, что ли? «Да, лучше, я полностью отдаюсь, я выигрываю все единоборства, я бегаю как конь». Он может заставить человека более качественно идти в борьбу, он может заставить человека, который не бежит назад, все-таки побежать. — Что вы сказали Дзагоеву после его выступления с фанатами? — Совершенно понятно, насколько эта ситуация нехороша, так что говорить «Ой, так нельзя себя вести» человеку, который скоро станет папой, было бы как-то… Поэтому я, как и вся команда, активно подшучивал над этой ситуацией. И это наверняка сработает лучше всего, потому что неприятно быть объектом шуток. — Как именно, например? — Есть несколько кричалок, похожих по стилистике и другим вещам, но процитировать я их, конечно, не могу. — Что делать с эмоциональными срывами Дзагоева? — Ничего, ждать. Я вас уверяю, что он очень серьезно отвечает за все свои проступки, потому что в клубе очень жесткая система штрафов, и он уже буквально через секунду все понимает. Но я еще раз говорю: если бы не было его сверхэмоциональности, то, может, не было бы и большого количества ярких действий. Здесь стоит только ждать, причем можно и не дождаться. — Можно было бы попробовать пригласить психолога, как в «Управлении гневом». — Вы думаете, психолог перельет ему кровь? Я сильно сомневаюсь. Фильм я смотрел, да, но тут не тот случай. Английский и Европа — Вам теперь играть в Лиге чемпионов. Хватит глубины состава? — Будем надеяться, что нам удастся приобрести пару игроков и что все-таки у нас будет меньше травм и в основную группу вернутся и Думбия, и Нецид, и Гонсалес — те футболисты, которые на протяжении всего этого года, по существу, отсутствовали. — Есть вероятность ухода Хонды и Вагнера? — Что касается Вагнера, то у него есть пункт, по которому он не может вернуться в чемпионат Бразилии, по-моему, два с половиной года. Поэтому если он и сможет уехать, то только в Европу. Но знаете как, если у него не было до сих пор предложений из Европы, не было даже тогда, когда он блистал на Копа Америка в составе сборной Бразилии, то вероятность того, что они появятся сейчас, когда ему 29 лет, все-таки ниже. Что касается Хонды, то он может покинуть нас, но этого может и не произойти. Кроме того, этот сезон доказал, что любая потеря не является катастрофой: мы без Хонды прошли последние 11 туров достаточно ровно. — Вы хотели бы иметь в своей команде Романа Широкова? — Да, да. Он один из лучших российских игроков, а если мы говорим про его поведение, то я практически уверен, что поведение человека, как правило, формирует среда. — Кто вам больше всех симпатичен из тренеров-ровесников? — Аллегри, Виллаш-Боаш. Да, Клопп сейчас в моде, и он действительно сильный тренер, но было бы интересно посмотреть на него в другом клубе. Все-таки у Виллаш-Боаша уже были и «Порту», и «Челси», и «Тоттенхэм». — Некоторые считают, что Гвардиола переоценен как тренер. — Почему? — Потому что у него была сильнейшая команда в Европе. — А че ж она, эта сильнейшая команда, в этом году без Гвардиолы… Да, она выиграла чемпионат Испании, но все согласятся, что столь беспомощно, как в матчах с «Баварией», «Барселона» Гвардиолы не выглядела никогда. — Вы хотели бы уехать за границу? — Да, хотелось бы попробовать. — В какой чемпионат? — Куда возьмут, естественно, где я соответствовал бы уровню. Но если пофантазировать, помечтать, то, конечно, хотелось бы в один из ведущих клубов. ЦСКА — команда очень высокого уровня, но это был бы интересный опыт — проверить, как твои знания могли бы работать в другом чемпионате. — Промелькнула информация, что вы стали активнее учить английский. — Нет, к сожалению, это не так. Активнее всего я учил язык, когда работал в Самаре, где жил на базе и у меня было больше времени. Сейчас хотелось бы, я несколько раз пытался, но это невозможно: все время приходится опаздывать, переносить — это очень тяжело. Я ежедневно общаюсь на английском с тренером по физподготовке, группой игроков — но это такое довольно поверхностное общение. — То есть вы готовы были бы работать за границей с переводчиком? — Нет, если бы возникла такая возможность, я обязательно подтянул бы свой английский до нужного уровня. — Вы что-то предпринимаете для того, чтобы появились какие-то зарубежные варианты? — Когда я останусь без работы, то, наверное, задумаюсь об этом предметно. Но пока это все как-то в мечтах. Читайте также: А вот у нас в полку был Слуцкий… Василий Уткин о тренере ЦСКА
Источник новостей: Рамблер
