«Неудобный интеллектуал», — так охарактеризовал представителя Казахстана в ЮНЕСКО Олжаса Сулейменова профессор Питер Ролберг.
«Я благодарен вам за то, что открыть эту серию встреч с казахской культурой вы доверили мне», — сказал в ответ прославленный писатель.
Место действия: столица США, Университет имени Джорджа Вашингтона. Тема конференции — организованной университетом при участии посольства Республики Казахстан: «Традиции и инновации в казахской культуре».
На стенде — три фотопортрета: Абай, Мухтар Ауэзов и Олжас Сулейменов. Создатель «Көзімнің қарасы» («Ты — зрачок глаз моих») и горьких философских назиданий.
Романист, в одноименной эпопее воссоздавший жизненный путь поэта.
И — почетный гость конференции.
Все трое, по словам Питера Ролберга, — любимые народом, но очень неудобные писатели: каждый — в свою историческую эпоху.
Чем же оказался неудобен пишущий по-русски молодой казахский литератор, в 59-м воспевший целинников («Приезжайте, ребята! / Мы ждем»), а в 60-м — полет Гагарина («Земля, поклонись человеку!»?
… «Аз и я» — так называлась эта попытка поэта оспорить официальную трактовку… средневекового литературного памятника. Но год на дворе был 75-й, а памятником было «Слово о полку Игореве». И политическая злободневность спора от предполагаемой хронологической дистанции не уменьшалась. Скорее — даже увеличивалась: корни.
В их-то трактовке и разошелся казахский советский поэт с идеологическим руководством страны. «Слово о полку Игореве» было написано для двуязычного (славяно-тюркского — А. П.) читателя двуязычным автором, — утверждает Сулейменов. — Допустим, русским, который владел и тюркскими языками». (Читать «Слово» мне помогало природное двуязычие», — писал он в предисловии к первому изданию «Аз и я».)
«Слово» — неожиданно», — признавался поэт-исследователь, восхищавшийся мастерством неизвестного творца «Слова». Неожиданной для него оказалась и реакция научного истеблишмента семидесятых. Впрочем, не столько научного, сколько…
«Яростно антирусская книга», — так охарактеризовал «Аз и я» директор Института археологии АН СССР академик Рыбаков. «Грех патриотизма» в книге О. Сулейменова… представлен как самый смертный грех», — утверждал филолог Селезнев. «Точка в круге, из которой вырастает репей», — негодовал историк Кузьмин.
… «А в одной из республик на черном рынке за „Аз и я“ предлагали автомобиль», — рассказал Олжас Сулейменов участникам конференции в Университете имени Джорджа Вашингтона.
Крупномасштабная идеологическая кампания в 75-76-м все-таки не состоялась. Что сыграло тут решающую роль — заступничество Кунаева, примирительная позиция Брежнева, слабеющее влияние Суслова или иные обстоятельства — об этом, вероятно, когда-нибудь напишут историки. А поводов для размышлений о сущности национализма и о стоящей перед многоцветьем национальных культур общей задаче — вместе выжить на маленькой планете — у поэта и основателя движения «Невада-Семипалатинск» немало и сегодня.
В перерыве конференции с Олжасом Сулейменовым побеседовал корреспондент Русской службы «Голоса Америки». Не отказавшего себе в удовольствии начать разговор с вопроса о тех далеких годах, когда на московских интеллигентских кухнях яростно спорили о попытке казахского писателя бросить вызов советскому историческому официозу…
Алексей Пименов: Олжас Омарович, не мне напоминать вам о том, что ваша книга вызвала грандиозный скандал и вместе с тем поставила очень важные проблемы перед интеллигенцией всего Советского Союза. Что воодушевляло вас, когда вы ее писали?
Олжас Сулейменов: Возможность сказать правду. Я прочитал очень много литературы о «Слове» и увидел, как из книги в книгу повторяются ошибки основоположников-славистов. Мне захотелось внести коррективы в сложившееся учение о «Слове» — что я и попытался сделать. Но не всем это понравилось. И в академических кругах книга вызвала… соответствующую реакцию. Кстати, скоро выйдет новое издание… Для которого меня попросили написать новое предисловие. Я добавил его к тому предисловию, что было в первом издании, и рассказал о том, что тогда случилось.
А. П. : Общеизвестно и другое: у вас было много друзей среди русских писателей. Помню, как еще школьником я читал стихотворение Андрея Вознесенского о вашей машине («Двадцать метров полета, пара переворотов»). В котором — если использовать сегодняшнюю терминологию — поэт попытался по-своему выразить столь присущий вам мультикультурализм. Вот я и хочу вас спросить: почему сегодня говорят о кризисе мультикультурализма?
О. С. : Это началось после развала Советского Союза… Нанесшего удар по самой концепции мультикультурализма.
А. П. : Даже в мировом масштабе?
О. С. : Да. С трудом создавалась эта модель. Через большие жертвы прошли народы, создавая ее, эту модель — где все народы равны, все национальности. Где никакая национальность не выделяется. Даже великая русская национальность. Не просто было это сделать. И эта модель — подчеркиваю, именно модель — разрушилась. Не по своей вине: сама себя она едва ли могла бы разрушить. И, естественно, началась цепная реакция развалов многонациональных государств. Национальности не успевали создать нации. Пример тому — грузинская нация, расколовшаяся на три части. Такие же процессы коснулись и других республик — не будем перечислять все… Практически никто этого не избежал. Кроме — слава Богу! — Казахстана.
А. П. : В чем, на ваш взгляд, преимущество Казахстана?
О. С. : Может быть, в том, что мы более мультикультурны, чем все остальные. Кроме России, конечно. Россия и Казахстан — у нас эта модель сохраняется. Взаимозависимость наших народов способствует созданию нашей — казахстанской — нации. Как государственной единицы. И сейчас, когда мы говорим о сближении культур, казахстанский опыт, безусловно, должен быть принят во внимание. В наше время этот опыт имеет особую ценность.
А. П. : Когда-то Евгений Евтушенко сказал, что «поэт в России — больше, чем поэт». Если рассуждать в масштабах не только России, но всей постсоветской Евразии, то сохраняет ли эта идея свою силу сегодня?
О. С. : Конечно. Поэт — явление общественное. Просто в силу природы творчества. Поэт говорит с народом — причем говорит он не только о себе, но и о народе, о других людях. В самом деле, что было бы, если бы поэты говорили только о своих проблемах? Поэтому и люди — невольно — обращаются к поэту за помощью. Обращаются за советом. И даже если не обращаются, он сам хочет посоветовать. Такова природа творчества, такова профессия. Я и сам это чувствую на себе. И занимаюсь тем, что нужно этому обществу. И не только этому…
А. П. : Скажем, историей?
О. С. : Да, причем не только историей казахов. Потому что узнать нашу национальную историю можно, только прикоснувшись к общей истории. Национальную историю нельзя разглядывать лишь под микроскопом. Универсум с помощью микроскопа не рассмотришь.
Читать на сайте Голоса Америки
Источник новостей: Рамблер
